Читаем без скачивания Под землёй и над ней - Майкл Гелприн

Один за другим мы вывалились из Наклонной Штольни в Смрадный Туннель, и я сразу понял, что дело плохо. Карантинов еще не было видно, но с северной и восточной сторон уже стреляли и рвались гранаты. Я понял, что это штурм. Видно, ночью, пока мы спали, солдаты подобрались к лазам и теперь спускались в подземелье со всех сторон.

– Вниз! – заорал я. – Быстро все вниз! Уходим на второй уровень. Не стрелять! Что бы ни произошло, не стрелять.

Мы бросились к ходу, ведущему на второй уровень. Один за другим дети проскальзывали в него, но, когда в Туннеле остались только я и Толик, в дальнем конце появилась размытая фигура. И я рванул затвор винтаря, но не успел, и Карантин с ходу упал на одно колено и дал по нам очередь. Она разорвала, развалила моего сына пополам, ударила меня в бок и бросила на землю. Я заорал от боли и ненависти, перекатился вправо и вскинул винтарь. Я всадил в Карантина пулю, прежде чем тот успел подняться с колен. Он завалился, а я вскочил и тут же упал от скрутившей меня боли. Винтарь вылетел у меня из рук и зазвенел по рельсам. А в следующий момент в туннель швырнули гранату, она взорвалась, и меня отбросило назад ударной волной.

Я мог еще доползти до лаза и нырнуть вниз, к детям. Может быть, нам и удалось бы уйти. Я остался на месте. Я не мог рисковать, что мои дети погибнут, оттого что им придется тащить на себе раненого отца.

– Уходите, – закричал я во всю силу своих легких. – Уходите вниз, на третий уровень и ниже, в канализацию. И не стрелять. Вы поняли, это приказ. Не стрелять!

Я знал, что приказ этот они не выполнят. Знал, но ничего уже поделать не мог. Собрав воедино остатки воли и сил, я поднялся на ноги. Держась за стену, спотыкаясь на каждом шагу и подавляя разрывающую тело боль, я поковылял по Смрадному Туннелю на юг. Я успел добраться до поворота и даже почти свернул за него, когда пуля ударила меня в спину. Я упал головой вперед и пополз. До входа в Чертов Мешок оставалось две сотни метров. Я не знаю, как преодолел эти метры. Стрельба и взрывы гранат доносились теперь со всех сторон. Во мне бесновался сплошной сгусток боли, но это уже не имело значения. Я молил Бога, в которого не верил, чтобы он не дал мне потерять сознание. И Бог, которого нет, смилостивился надо мной: я вполз в вырубленную в стене нишу, обогнул массивный остов поворотного механизма и обеими руками вцепился в рычаг. И когда топот множества ног пронесся мимо меня, выждал пару мгновений и рванул рычаг на себя.

Мы, один за другим, спускались по канатам в подземелье, ныряя в ведущие туда с поверхности норы. Вот скрылся под землей взвод Небритого Хуана, и он сам, махнув на прощание рукой, прыгнул вслед за остальными. За Хуаном пошел взвод Макса, потом Черномазого, затем еще два взвода из второго сектора. Наконец, наступила и наша очередь.

– Пошел, – гаркнул я и саданул по плечу салагу, стоящего в строю первым. За ним в нору юркнул второй, и через пару минут на поверхности остались лишь я и Павиан. Сплюнув через левое плечо, я прыгнул к норе, обхватил руками канат и заскользил по нему вниз. Павиан сиганул вслед за мной.

Минут десять ничего не происходило. Мы двигались по туннелю на юг, и воняло в этом туннеле смрадно. Ох и смердело в нем, в бога душу мать. Зловоние пробивалось через воздушные фильтры, и я представил, каково приходилось Заразам, у которых никаких фильтров не было и которые вынуждены были нюхать это всю жизнь. Потом я подумал, что они, наверное, привыкли, а после этого стало не до раздумий.

От стен туннеля по обе стороны ответвлялись проходы. Свет фонарей выхватывал из темноты многочисленные проломы и дыры. Взвод Хуана отделился и ушел по одному из широких ответвлений на восток. По следующему на запад ушел взвод Макса. А через минуту на востоке послышались выстрелы, и Павиан заорал: «Огонь!»

Теперь мы бежали, стреляя и бросая гранаты в открывающиеся слева и справа проломы. Я обогнал ребят и несся впереди своего взвода, сразу вслед за последним салагой из взвода Черномазого. Я не переставал удивляться, почему нет ответного огня.

Его открыли, когда бегущий первым Джерри завернул за поворот и вдруг упал на колено и дал вдоль туннеля очередь. Нет, это был не огонь, всего лишь винтовочный выстрел. Растолкав салаг, я рванулся вперед. Черномазый Джерри лежал, раскинув руки, на спине. Пуля, разбив стекло защитной маски, вошла ему в правую глазницу. Я заорал: «Назад!» – и швырнул за поворот гранату с коротким запалом. Она взорвалась, мы рванули в туннель. Свет фонарей метался по стенам и потолку, но ничего не было видно из-за поднятой взрывом пыли. А когда она, наконец, рассеялась, я увидел в противоположном конце туннеля медленно бредущего вдоль стены человека. Несколько наших открыли по нему огонь, но, попали или нет, не знаю: человек внезапно исчез из виду. Я бросился по туннелю вперед, за мной топали ребята из двух взводов. Внезапно фонарь выхватил из темноты силуэт лежащего на полу человека. С первого взгляда по его позе я понял, что передо мной жмурик.

– Стой, не подходи! – заорал я и встал на месте. – Огнемет сюда! Здесь дохлая Зараза.

Салаги за моей спиной резко остановились. Огнеметчик протиснулся вперед и встал рядом со мной. В этот момент я навел фонарь на лицо мертвеца и оцепенел.

Передо мной лежал мальчишка, подросток, тощий, почти дистрофик. Рыжие курчавые волосы падали на грязный лоб и доставали до мертвых, уже успевших остекленеть глаз. Мне показалось, что я пропустил удар ломом под дых, я задохнулся, и меня, привычного к смерти, привыкшего ко всему здорового мужика, едва не стошнило. Я представлял себе Заразу как уродливых, бельмастых мутантов, злобных слюнявых гадов. Сейчас, увидев, с кем мы воевали, я вдруг почувствовал, будто меня подставили.

Может, это один такой, подумал я. Наверняка так оно и есть. Не может же быть, чтобы…

Я не додумал. Надо было действовать, и усилием воли я взял себя в руки.

– Сжечь, – бросил я, и тело подростка исчезло в огнеметной струе.

На мгновение стало тихо, я собирался было скомандовать продолжить движение, но в этот момент из дыры в земле по мою правую руку раздался выстрел. И – начался кошмар.

Рядом со мной рухнул навзничь застреленный огнеметчик. Падая, он нажал на гашетку, огненная струя ударила в стоящую поодаль группу салаг. Трое или четверо загорелись одновременно и бросились в панике врассыпную. Туннель наполнился криками, часть салаг рванула назад, остальные – вперед, поднялась стрельба, и туннель заволокло дымом.

Я отпрянул к стене, пропуская мимо себя группу потерявших голову салаг. Внезапно рядом оказался Павиан, в этом аду лишь мы двое не потеряли самообладания.

– Стоять! – заревел Павиан и дал очередь в потолок. – Стоять, сучьи дети, мать вашу!

Он бросил автомат, схватил с пола огнемет и выпустил струю в пролом, из которого стреляли. Несмотря на творящуюся кругом вакханалию, я услышал донесшийся из пролома пронзительный крик. Я шарахнулся: я мог поклясться, что кричал ребенок.

Когда паника, наконец, улеглась, мы с Павианом недосчитались трети личного состава. Мы погнали оставшихся вперед. Я бежал первым, на ходу стреляя и бросая гранаты в открывающиеся по обе стороны туннеля проходы, и едва не выпалил во внезапно появившегося из одного из них Макса.

С ним было несколько салаг. Навскидку около трети взвода.

– Это все? – спросил подбежавший Павиан.

– Все. – Макс привалился к стене. – Часть раненых я отправил наверх. Зараза стреляет изо всех дыр, командир. Стрелами в ноги, пулями в головы. Стреляют через отдушины и решетки. Половину моих ребят побило, а я даже не знаю, удалось ли нам прищучить хотя бы одного. Это безумие, командир. Мы здесь ничего не добьемся. Надо убираться, уносить отсюда ноги.

– Я тебе унесу ноги, – вызверился на Макса Павиан. – Я тебе устрою ноги, вояка хренов! Вперед, сучье племя! Вперед, я сказал!

Мы снова побежали и остановились в том месте, где туннель делился надвое.

Несколько секунд Павиан раздумывал, потом снова заорал: «Вперед!» – и рванул в правое ответвление. Салаги помчались за ним, и в этот момент Макс схватил меня за руку.

– Подожди, Вань, – прохрипел он, – послушай, что скажу.

Я остановился, и это спасло мне жизнь, хотя я так и не успел узнать, что хотел сказать мне Макс. Впереди раздался грохот и отчаянные вопли двух десятков людей. Отталкивая друг друга, мы бросились туда и разом остановились. В туннеле не было пола. Вместо него лучи фонарей высветили зловещий, уходящий на неведомую глубину вниз провал. А в следующий момент из дыры слева раздался выстрел, и Макс схватился за горло и тяжело осел вдоль стены. Я бросился к дыре, успел увидеть мелькнувший в ней силуэт и рванул из подсумка гранату. В этот момент выстрел раздался сзади. Бронежилет спас, приняв в себя пулю, ту, что ударила меня в спину и швырнула в пролом. Я полетел туда головой вперед, в последнюю секунду сгруппировался, упал на руки, перекатился кувырком через голову и в следующий момент был уже на ногах. Каким-то чудом я не выпустил из рук фонарь, и его луч вырвал из темноты человеческую фигуру. Зараза вскидывала винтовку мне в лицо. Я рванулся, всадил ногой по стволу, крутанулся на месте и ударил Заразу кулаком справа. Я метил в челюсть, но промазал – удар пришелся ему по плечу, Заразу смело и впечатало в стену. Я рванул из чехла нож и прыгнул к нему, собираясь добить. И в этот момент луч фонаря упал на его лицо. Боже мой, я увидел, как, глядя на меня полными ужаса огромными черными глазами, по стене вниз медленно сползала миниатюрная, худенькая девочка.